Перевод статьи Роба Майера “Authors, plagiarists, or tradents?” об особенностях традиционной тибетской литературы.
Снова и снова в современных исследованиях тибетской литературы, не важно какой — исторических сочинений, технических трактатов, тантрических комментариев или скрытых текстов, мы находим несерьёзное и необдуманное использование слов вроде «автор» или «открыватель». Эти слова — естественная часть нашего современного лексикона, и на первый взгляд кажется, что они подразумеваются и тибетским обычаем, например, в выходных данных рукописи или в каталогах. Неудивительно, как свободно мы ими пользуемся. Мы с радостью говорим, что такой-то лама «написал» историю, такой-то кхенпо «сочинил» комментарий, а такой-то тэртон «открыл» писание. Однако, если подумать, это весьма опасный способ при разговоре о тибетской литературе, потому что тибетские понятия литературного произведения любого вида, от обычных сочинений до пророческих откровений, могут явственно отличаться от предполагаемых значений таких терминов в обычном современном употреблении. Настало время систематически изучить эти различия.
Любому, кто прочитал немало тибетской литературы, известно наиболее выраженное её отличие от наших современных условностей: повсеместное буквальное повторение фраз, абзацев, структуры сочинения, и даже целых глав слово в слово во многих разных текстах. Подобное повторение является привычным делом даже в случае, если эти многие разные тексты написаны якобы разными авторами. Некоторые современные учёные довольно свысока (и глупо) считают это «плагиатом». Они совершенно не улавливают сути. Иные стыдливо отворачиваются от этих особенностей и пытаются акцентировать внимание на аспектах тибетской литературной культуры, созвучных нашим собственным ценностям — оригинальности, инновации, скептическому исследованию и т.д. Но они тоже в какой-то степени не улавливают сути, потому что хотя такие ценности без сомнения проявляются в тибетской литературе, как в индивидуальных творческих способностях, так и в культурном порождении новых жанров, они происходят на фоне весьма отличных литературных норм.
Что это за традиционные нормы? Прежде всего, тибетская религиозная литература, включая тэрма, иногда (не всегда!) фактически создаётся коллективно, а не индивидуально: тщательное исследование показывает, что конечный продукт является плодом деятельности большего числа людей, чем номинальный «автор», часто уходя в далеко прошлое (и даже в будущее). Многое используется повторно в рамках литературной культуры, которая норматично видит соавторов в качестве традентов нежели инноваторов: другими словами, лицо, создающее текст видит себя передающим существующее знание, а не создающим новое знание из ничего (Я подробнее объясню термин традент ниже). Тексты могут существенно изменяться другими в последующих повторных публикациях, даже при сохранении оригинальной авторской (или открывательской) атрибуции. В других случаях модификация может осуществляться неявно и менее осознанно путём тонкой трансформации в процессе запоминания: следует вспомнить, что тибетские учёные носят в голове огромные тома литературы, к которым они могут обратиться без необходимости обращаться к книге, но иногда она вспоминается в форме чуть отличной от других или предыдущих обращений. Я думаю, можно даже сказать, что буддийская традиция часто понимает авторскую атрибуцию как удобное сокращение для обозначения принятой духовной авторитетной фигуры в случае конкретного литературного произведения, нежели единого или исключительного литературного деятеля, создавшего его.
Всё это совсем не похоже на современные литературные идеалы, в которых автор несколько героически заявляется как единственный источник творчества. Но несмотря на общую осведомлённость о таких отличиях, тибетологи никогда систематически не подходили к вопросу, и теперь у нас есть множество подробных исследований работ, традиционно приписываемых знаменитым тибетским авторам без дальнейшего изучения, что подобное приписывание должно заключать в себе на самом деле в каждом отдельном случае. Я зачастую чувствовал, что давно пора сделать новый анализ тибетского религиозного авторства и ввести кое-какие новые термины для его описания.
Спустя несколько лет размышлений на тему, как именно выразить такой подход и термины, в мае 2008 года я был вознаграждён решением. Я пригласил Джонатана Силка прочитать лекцию, и зная о моих интересах, он согласился и представил чудесную статью под названием «Чему изучающие индийскую буддийскую литературу могут научиться из библейской текстуальной критики?» Хотя статья была направлена на санскритологов, было очевидно, что сказанное Джоном можно быть применить и к тибетологии. Неожиданно я осознал, что прямо у меня под носом в Вольфсонском Колледже талмудические учёные уже обозначили большую часть подхода и терминов, которые были мне нужны — а я и не знал об этом!
Талмудисты больше не полагаются на обычный модернистский лексикон с его «авторством» и «произведением». Вместо этого они говорят о традентах, которые включают в работы существующие леммы и микроформы, порой анонимно, в контексте культуры масштабного запоминания текста и повсеместного одновременного взаимодействия письменного и устного режимов текста. Мы можем многому у них научиться, потому что тибетская религиозная литература в определённых важных аспектах ближе средневековой еврейской литературе, чем к современной.
Что означают эти термины, и чем они полезны для нас? Очевидно, я могу дать здесь только краткие ответы. Во-первых, слово традент означает производителя текста, который видит свой главный проект в передаче существующих духовных истин нежели в изобретении новых из ничего. Поскольку он в основном занимается передачей известных истин, он как правило ищет существующие материалы с доказанной дхармической ценностью, чтобы использовать их в качестве блоков для создания своего нового текста. На самом элементарном уровне эти блоки составляют хорошо известные фундаментальные дхармические категории, такие как «Три Драгоценности», «Четыре активности», «Сто мирных и сто гневных божеств» и т.д. Некоторые гебраисты называют такие фундаментальные категории «леммами». Более длинные отрывки, такие как абзац или глава, состоящие из таких лемм, также допустимо воспроизводятся либо приблизительно, либо буквально, в соответствии с тибетскими нормами. Некоторые гебраисты называют подобные воспроизводимые сочетания, не являющиеся пока целыми работами, «микроформами». Наконец, законченная работа, такая как «Гухьясамаджа-тантра» или комментарий на неё, называется «макроформой». Способ, которым составляются подобные литературные сочинения, напоминает «антологическую» модель: траденты выбирают существующие леммы и микроформы и собирают их заново для создания нового целого.
Не могу согласиться с теми современными учёными, которые находят такую литературу недостаточно творческой. Хорошая аналогия это конструктор LEGO: представьте, что вы попросили двух разных людей построить дворец из кубиков LEGO, одного — великого скульптора и архитектора, а другого — обычного человека. Естественно, результаты будут отличаться по качеству, несмотря на ограничение в виде используемых материалов и требуемого результата. Подобным образом некоторые тибетские траденты могут создавать работы потрясающей тонкости и гениальности, в то время как другие могут быть непримечательными и предсказуемыми (конечно, если они достаточно точно следуют своему культурному шаблону, оба смогут произвести как минимум работу, представляющую ценность).
Литературное творчество в тибетском буддизме, как и везде, это процесс, и для того, чтобы понять его, нам нужно отследить его процессы скрупулёзно, шаг за шагом, по частям, по этапам. К счастью, мы получили от Совета по исследованию гуманитарных наук и искусств средства как раз для этого, в международном проекте, расположенном здесь в Оксфорде. Наши местные сотрудники это Весна Уоллес, Кэти и я, а международные партнёры и консультанты включают Джанет Гьяцо, Сару Джейкоби, Мэтью Капштейна, Джонатана Силка, Лопона П. Оргьена Тензина и Антонио Терроне. Часть проекта это простое детальное отслеживание всех процессов на протяжении нескольких поколений, которые принесли нам так хорошо известную сегодня литературу тэрма, в то время как другой частью будет достижение критического перенесения знаний из гебраистики и английской медиевистики в тибетологию. Посредством этого мы надеемся помочь расширить дебаты о том, что на самом деле означает авторство в тибетской религиозной литературе в целом, в других жанрах помимо тэрма, чтобы наш анализ мог внести вклад в понимание тибетских религиозных сочинений в целом. Я надеюсь, это станет результативным исследованием для всех заинтересованных лиц.